Существует мнение, что армянское кино состояло лишь наполовину. Вот и совсем недавно такое суждение высказал мне один наш соотечественник, весьма умный и знающий человек.
Хотя я отдал нашему кинематографу почти всю свою жизнь – работал в нем, писал о нем, но аргументы моего собеседника показались мне столь убедительными, что я не смог не признать его правоту. В самом деле, кино – это синтез разных искусств. Традиции, достижения армянского национального духа в области, скажем, актерского и изобразительного искусства, музыки так богаты и внушительны, что нашему кинематографу до них далеко, как бы мы его ни любили и им не гордились.
…”Цвет граната” Сергея Параджанова – это, бесспорно, вершина армянского игрового кино. Произошло чудо! Параджановский гений сумел совместить в себе уникальные традиции армянской культуры, армянского национального духа – высочайшие достижения и армянской поэзии, и армянской живописи, и музыки. Но вершина эта осталась одинокой, неи сложилась та горная цепь, к которой взывали по отдельности разные области национального искусства. Эту цепь могли бы сотворить следующие фильмы Параджанова, если б они были созданы: “Ара Прекрасный и Шамирам”, “Давид Сасунский”, наконец, автобиографическая “Исповедь”. Последнюю из этих несостоявшихся картин великий маэстро начал снимать на ”Арменфильме”, но смерть помешала ему ее закончить. В этом фильме, как я сравнительно недавно узнал, в роли своей матери он мечтал занять замечательно одаренную женщину, к тому же красавицу, драматическую актрису Анаит Топчиян. К этой обворожительной женщине Параджанов, умевший как никто ценить и восхищаться красотой, относился по-особому. Не сомневаюсь, сними он названные фильмы, он счел бы за честь дать ей роли и в “Давиде Сасунском” и в “Ара Прекрасном и Шамирам”. Я живо представляю ее в образе властной и своенравной зеленоглазой ассирийской повелительницы.
Скоро уже восемь лет, как нет с нами Параджанова, волею обстоятельств Анаит Топчиян переехала во Францию, в Париж. И там она написала прекрасную книгу рассказов и монодрам “LADY S.D.F.” , /что по французски означает: леди без определенного места жительства/, изданную в этом году в Ереване сразу на двух языках – русском и армянском /благодаря этой книге она была немедленно принята в Союз писателей Армении/.
Прежде чем оказаться во Франции, Анаит Топчиян долго была ведущей актрисой Ереванского драматического театра, носящего ныне имя его основателя режиссера Рачья Капланяна, много и успешно снималась в кино. Помню ее Гертруду в ”Гамлете”, иные роли. Всюду она была пленительно красива, всюду угадывалось, что-то не до конца высказанное в созданных ею образах. Несколько лет назад я видел одну пьесу, исполненную некой молодой актрисой. Это был трагический монолог армянской царицы, которую ждет неминуемая гибель. Было объявлено, что текст его написан Александром Топчияном, нашим талантливым критиком, журналистом и писателем, кстати, мужем Анаит Топчиян, (чудесная пара!). Я, вероятно, не без основания предположил, что пьеса эта была им написана в расчете на исполнение Анаит. Ей Богу, было в ней что-то шекспировское. И признаюсь, говорю это не в упрек той молодой актрисе – я все время представлял на ее месте Анаит Топчиян и думал: как бы прекрасно она сыграла эту пьесу, написанную как будто специально для нее.
С тех пор много воды утекло, жизнь совершенно изменилась. Да и армянское кино как постоянное систематическое фильмопроизводство перестало существовать. Что же касается Анаит Топчиян, то беру на себя смелость утверждать, что ее книга, изобилующая впечатлениями от новой для нее жизни на чужбине, проникнута пронзительной ностальгией по вынужденно покинутой родине, явилась как бы кульминацией самораскрытия ее творческой личности, тех незаурядных эмоциональных, интеллектуальных, художественных, просто душевных потенций, которые лишь отчасти довелось ей выразить на родной земле. Странным образом армянское кино, армянский театр, тоже переживающий ныне кризис, духовная жизнь нашего оказавшегося на перепутье народа ярко продолжились в этой утонченной книжке. Рассказы Анаит Топчиян удивительно кинематографичны, удивительно сценичны. Они словно сыграны этой актрисой- писательницей, причем она не только сочиняет, не только играет самое себя, исполняя не только изначально присущую ей жизненную роль красивой женщины, она играет также роли старых, больных женщин, даже мужские и детские роли. Более того, она искусно режиссирует эти свои истории, становится сценографом, кинохудожником, композитором, оформителем шумов, звукооператором, даже осветителем. Она делает все и делает отменно, с завидной выдумкой и изобретательностью, потому что свободна и талантлива. Полны глубокого смысла ее слова, вынесенные на последнюю страницу обложки: ”Актер счастлив на сцене, так как освобождается от самого себя, он свободен говорить и чувствовать что хочет. То, что не осмеливается сделать сам, от своего имени, он делает от имени персонажа. Он счастлив на сцене, так как свободен...
Писатель не имеет этой привилегии – освободиться от самого себя. Хотя нет, он тоже свободен, когда говорит устами своих персонажей. Однако ему нужно больше мужества, так как он сам создает своих героев. Сам творит свою свободу, свое счастье и несчастье…”.
Анаит Топчиян сполна проявила это мужество. В книге она главным образом, если не целиком, сосредоточена на себе. Она действует, чувствует, переживает, размышляет. Описаний в книге почти нет. И так богат ее внутренний мир, так щедро она одарена от природы, что страницы ее книги действительно воспринимаются как жизнь нашего кинематографа в иной, неожиданной ипостаси. Словно наше кино наверстывает то, что осталось неосуществленным на протяжении его предыдущей истории, наверстывает на другой почве и в другой стране, но прозрениями деятеля нашей армянской культуры.
Карен Калантар
“Новое время”, 9 февраля 1999г
